Если хочешь понравиться смерти - просто будь самим собой

Если хочешь понравиться смерти - просто будь самим собой

Андрюша и Ваня - достойные сыны своей нации, которые мгновенно сбежали со своей родины, как только им предоставилась мало мальски хорошая возможность поработать за рубежом - в Куала-Лумпур, столице одного из азиатских тигров - Малайзии. Их, квалифицированных программистов с опытом работы в иностранных компаниях, правда, в украинских офисах, пригласила быстроростущая малазийская фирма, занимающаяся софтом для web-сайтов, версткой, seo-продвижением и прочей высокотехнологической концентрированной серьезностью. Их офис располагался на 32 этаже самого высотного столичного небоскреба, точнее в левой его части, так как то были башни-близнецы. Это символ стремительного экономического роста страны, самовыражение бизнеса нации, просто архитектурное чудо. Очередное. Заняли его множество крупных и не очень компаний, а вот Ваню с Андрюшой засунули повыше, что особенно радовало последнего: Андрею нравились виды на город, романтика и острые ощущения от пребывания на такой внушительной высоте. Ему было 26 лет и он, как и Ваня, проводил свой первый год на новом месте. Если быть точным, то это был их 8-й месяц. Достаточный срок, чтоб освоиться и чтоб эйфория от раннего карьерного успеха их покинула, уступив место новым амбициям и стремлениям. У ребят до этого момента все в жизни получалось достаточно легко: легко находили общий язык с людьми, легко выполняли задания на работе, легко добивались своего. По крайней мере, со стороны это действительно выглядело уверенно и непринужденно. И отношение к жизни у них было тоже легкое, то есть простое, честное. Особенно у Андрюши. Он говорил: "Нет смысла в том, чтоб из-за чего-то переживать. Все или пройдет, ну или человек просто умирает. Так зачем тогда приться, если проблемы что так, что так исчезнут?". Ваня более обывательски относился к вещям, но с чувством юмора, поэтому казалось, что ему тоже ничего сильно не дергает нервы. Они были друзьями и много времени проводили вместе, но больше из-за того, что больше дружить было не с кем в окружении малазийцев и нескольких европейцев, которые, как и они, прибыли сюда, привлеченные большей зарплатой и перспективами карьерного роста. Ребята приехали из таких стран, как Словения, Босния, Румыния. Обычно талантливые рабочие из этих стран рвутся в Германию или Великобританию, но, очевидно, там конкуренция за хорошее место жестче, чем аматорский массаж неуклюжего тяжелоатлета, поэтому они оказались здесь.

Ване тоже было 26 лет. Они, только переехав в дальневосточную страну, начали теснее общаться - раньше, хотя работали в одном отделении в киевской "дочке" бельгийской компании, были просто хорошими знакомыми. Родной город Ивана - Днепропетровск, а Андрюша начал свой путь жизни в Белой Церкви. Первый был очень сильно влюблен в родное место и часто говорил, что вернется туда через два-три десятка лет с огромным капиталом, чтоб инвестировать в город, заняться его благоустройством, сделать жизнь днепропетровцев лучше. Второй любил повторять, что его город - это самая последняя дыра на всей Земле. Но это была не правда. Просто Андрюша любил самоиронию, а хуля родное место, он косвенно смеялся над собой. Он был высоким и смешным: худощавый, с тонкими ногами, руками, узким туловищем, но с большой прямоугольной головой. Это не отталкивало, а скорее забавляло. Выражение лица было наплевательски-нахальным, но с искоркой ума. Светлые волосы, темная густая и неуклюже ростущая щетина, пухлые губы и выпуклые глаза дополняли несерьезный облик. Андрюша одевался модно: он ни разу в своей жизни не прочитал ни слова про моду, но умудрялся одеваться стильно, современно и даже немного новаторски. Отчетливо был виден вкус.

Если внешность Андрея была Ян, то материальный образ Вани был Инь. Маленький, пузатый, темненький, с симпатичным лицом. Правда, у него тоже играли веселые краски на логотипе человека, то есть на морде.

Все принципы устройства их мимики подтверждались образом их общения. Острота из них лилась как едва переварившиеся кусочки мяса и торта из пасти жирной тетки, которая рвет после еды, чтобы похудеть. Они часто шутили, смеялись над всякими гадостями и прелестями, обсуждали малазийских девушек, ходили вместе в самые маргинальные места отдыха в Малайзии, время от времени пробывали легкие наркотики, играли в теннис два-три раза в неделю, мечтали о достижениях, дрались, и даже изучали специальную профессиональную литературу. В общем, жили активно, разнообразно.

Был бы я банальной тварью, то я бы начал этот обзац с самых типичных слов: "Одного чудесного весеннего дня", но я просто тварь, так что начну рассказывать по другому. С самого утра этот день обещал так много, что, казалось, он балотируется на пост президента Украины. В итоге он и поступил как победитель этих выборов. 30 апреля, небо глянцевое из-за блеска солнечных лучей, океанические воздушные массы приносят прохладу, которая бывает редко в знойной тропической стране. День, как выражался Андрей... А, нет! Меня же в печать не пустят. Хороший день. Длинная минутная стрелка подкрадывалась к короткой часовой, чтоб сравняться с ней напротив цифры 12. Поговорка "Гусь свинье не товарищ" не для нее. В этот момент в просторный офис, где ребята трудились в их интернациональном анссамбле, со своего кабинета зашел начальник, худой малазиец с лицом в ожеговых шрамах, и громко декларировал по английски, что пришло предупреждение про землятресение и что немного потрясет, но это не повод останавливать производственный процесс. В Малайзии угроза этого природного катаклизма существует, но для ребят это стало известием неожиданным и волнующим.

Дело в том, что страна в целом и район столицы находятся на сейсмостойкой территории, но неподолеку от двух тектанических разломов - между австралийской и еврозийской плитами на западе и между еврозийской и филлипинской на востоке. Отдельные сильные землятресения, происходящие при трении этих плит, могут ощущаться в Малайзии, но вряд ли способны нести серьезную угрозу стране.

- Слышешь, я в Японию не поехал, когда была возможность, потому что землятресения боялся, а тут вот тебе на! - поделился впечатлением Ваня.

- Класс! Я рад. В жизни надо все пережить, - хвастал оптимизмом Андрей.

- Дальше едим в США, чтоб под ураганом погулять, в торнадо покрутиться, - подхватил возбудителя инфекции нерушимого оптимизма Ваня.

- Та не очень. Посреди Троещины вечером под беседкой чаепитание в изящных манерах устроить.

- После такого чувак, который в спасатильном жилете в жерло вулкана прыгнет, умным сойдет...

- Ни разу не сойдет!

- Согласен.

Прошло 11 минут, если верить той стрелке, которая с отечественными поговорками не считается, но я бы этой тваре не верил. Хотя это ваше дело. Ребята сначала почувствовали волнение сослуживцев, а потом сейсмическую активность земли.

- What's going on!?

- Earthquake!

- Та не ори, скотина! - крикнул в сторону встревоженной сотрудницы Ваня.

- What? - ответила та.

- Calm down! It's easy one. Everything's going to be okey.

Первая волна толчков была действительно легкой и, несмотря на предупреждение, она все равно всех взволновала. Пришлось выйти Шраманьйонцу, как его уничижительно называл Андрюша, высмеивая как дефект, так и приравнивая его к человеку примитивному, хоть он и осознавал, что кроманьйонец - это на данный момент самое высокое создание из всех известных. Некоторые животные так обиделись из-за этого утверждения, что демонстративно вымирают. Шрамоньйонец всех успокоил, а на одну девочку так накричал, что почти упокоил ее. Только начальник закрыл за собой дверь в своем кабинете, как началась вторая волна. Андрюша еще успел пошутить, что это из-за того, что он дверью так хлопнул, а уже видно было, как все пытались сдержать свой испуг, но все попытки стали бессмысленными, когда затрясло так, что мама хоть горюй, хоть не горюй, а твоему сынешке крышка. Ну или кого там подразумевает этот русский чудо-фразеологизм? Неожиданность столь сильного сейсмического нахальства потрясла психику "белых воротничков" еще сильнее, чем само землятресение шатало башни. Два гигантских небоскреба были созданы в соответствии с лучшей инженерной мыслью, а это значило, что они были очень сейсмостойкими. Металлический скилет здания скреплялся многими болтами и балками. Это делало конструкцию гибкой. Энергия толчков поглащалась выгибаниями - мгновенными деформациями и возвратом к исходному расположению деталей в пространстве. Все должно было пройти гладко, но, очевидно, сейсмологи ошиблись в своих прогнозах. Уже было понятно, спустя 10 секунд после начала катаклизма, второй его волны, что масштабы его очень серьезные. Все ринулись спасаться. Кто-то даже додумался вызвать лифт и залезть туда неприемлемо большой толпой. Лифт закрылся, дернулся вниз, затем тектонические структуры дернулись, и тросы, не выдержав веса пассажиров и энергии подземных ударов оборвались. Многие сбегали с лестницы, падали, катились вниз, но бежать было очень долго, так что до исхода землятресения никто с офиса ребят не добежал.

Ваня испугался, как и все. Схватил печенье с вазочки, которая стояла у его компьютера, и бросился стаскивать дорогую технику на пол, чтоб не разбилась. Через несколько секунд уже стало понятно, что гаджеты и мониторы - это последнее, за что надо беспокоиться. Он схватил еще одно печенье и побежал к выходу из офиса. Затем вспомнил про Андрея, стол которого располагался за его собственным дальше от выхода, развернулся и, если ситуация не была бы столь экстремальная, то смог бы не на шутку удивиться: Андрюша сидел в своем кресле как не в чем не бывало, спокойно чередуя то затяжку от сигары, то глоток крепкого кофе. Мало того, он еще как-то умиротворенно и довольно любовался панарамой в окне, отодвинув свой стул от стола и разместив у сплошного окна, вместо наружной стены, как это принято делать в таких роскошных небоскребах. Он сдвинулся, чтоб пробегающие по внутреннему коридору, который образовался за счет рядов столов, не задели его и не мешали наслаждаться только ему приятной обстановкой.

В тот момент Ваня отчетливо вспомнил, что когда-то рассказывал Андрюша и что было воспринято им как полусерьезные откровения пьяного друга. Они когда-то сидели в элитном стрип-баре, безсовестно и развратно проводя время, и тогда Ваня от неимения лучших тем для обсуждения спросил:

- Ты как умереть хотел бы?

- Хочу, короче, умереть в авиакатастрофе, - с энтузиазмом и сразу начал говорить Андрей, как-будто ждал этого вопроса, хотя его центральная нервная система просто была возбуждена из-за большого количества энергетиков, выпитых прежде. - Ну или во время стихийного бедствия. Представь, лечу я на самолете, смотрю в окошко, тут внезапно двигатель на крыле напротив моего окна взрывается, система тушения не срабатывает, и становится ясно, что самолет сейчас разобьется. Все начинают паниковать, орать, все в ужасе, а такой сижу, - в этот момент он расплылся в улыбке, сложил руки на затылке, откинулся, будто был в кресле, - ах, мечты сбываются.

В голове Вани это все возникло как мгновенная вспышка и он, негодуя, произнес вслух: "Он, что, серьезно!?". Далее Ваня побежал, чтоб образумить друга, но тот, осознав намерения Ивана, резко и категорично обескуражил его: "Та пошел вон! Не порть момент!".

- Матерь Божья, - произнес от изумления невостребованный спаситель, развернулся, пробежал от Андрея несколько метров, затем что-то снова грянуло в его голову, что заставило его прокричать: "Мать твою!", и повторно резко развернуться на 180 градусов, достать на ходу из внутреннего кармана пиджака планшет, приблизиться к Андрюше и панически-восторженно воскликнуть: "Дай я хоть тебя сфотаю в момент твоего триумфа, чертов ты псих!". Андрюша раскинул на лице счастливую улыбку, развел руки в стороны, как бы показывая - вот такие дела, ребятушки, а Ваня нервно, но все же удачно отобразил эту картину в электронной памяти гаджета. После этой дикой церемонии он уже забыл про все, кроме спасения собственной шкуры и подкожных тканей, и ринулся вниз по лестнице, а, между тем, одна из башен-близнецов, которая стояла параллельно их зданию, раскололась надвое и претенциозно упала на парк, где было много людей. Их карточный домик еще держался, хотя из-за серьезного разшатывания Андрюша не мог вполне ощутить комфорт и даже разлил кофе.

- Ох уж эти законы физики! Не дадут элигантно умереть, - досадовал Андрей.

После этих слов вообще произошло чудаковатое событие. В их офисе было много разных личностей, но одна выделялась больше остальных. Это был японец, 42-х лет. Он был эксцентричным по японски или, лучше сказать, по самурайски (потому что современные японцы бегают по музеям других стран с довольными лицами и фотографируют все, что ярко и интересно, восхищаются Мадонной и эпатажем Запада): постоянно замкнутый и сосредоточенный, скрытный единоличник, с древневосточными символами, эмблемами на личных предметах, татуировками такого же тайного, только ему понятного смысла. Он редко становился участником корпоративных мероприятий, только когда это было обязательно. Предпочитал уединение обществу. Вел себя чрезвычайно сдержанно, умиротворенно и как бы с чувством собственного превосходства. Даже начальник с почтением и опаской распоряжался ему. Программистом он был классным, работником дисциплинированным и исполнительным, тело имел худощавое, но крепкое, глаза глубокие и пронзительные, одежду по дресс-коду, но с подчеркнутым аскетизмом.

Этот загадочный японец во время всеобщего панического бегства спокойно и быстро действовал: он встал из-за своего стола, открыл его самую нижнюю и большую полку, которую никогда не трогал в рабочее время, выдернул оттуда верхнее предметы, затем аккуратно достал большой рюкзак, который оказался парашютом, готовым к использованию хоть в ту самую секунду, надел на себя и пошел к толстому стеклу окна, как-будто намеревался пройти сквозь него. Однако он заметил Андрюшу, который, раскинувшись на кресле, двумя своими ногами, как клешнями, обхватил одну из длинных плоских стоек своего стола, который оставался нерушимым из-за своего большого веса, и пытался докурить сигару, но все его изощренно-суицидальное удовольствие кануло в воду из-за дискомфорта, причиняемого ужасной тряской. В итоге он свалился со стула и с выдающейся досадой признал, что смерть его мечты - это просто безумный и романтический образ и что умераешь, как и живешь, с физическими трениями, серо и неоднозначно. Но, возможно, его мечте еще и суждено было сбыться, ведь чудаковатый японский дядько оказался весьма подготовленным и проницательным стратегом, не лишенным сострадания. Он схватил тяжелый компьютер (Монитор и трогать нечего было - эти ультратонкие современные мониторишки даже и увесистого паука-птицееда прихлопнуть не смогут. Я, кстати, хочу найти где-то в музеи артефактов один из первых ПК с громадной коробкой за экраном на случай, если паук-птицеед залезит мне в хату), приблизился к стеклу на расстоянии 5 метров (расчетливый японец знал, что, если он подойдет ближе, то, кинув компьютер, он не придаст ему должного ускорения перед столкновением со стеклом, чтоб тот увеличил свою скорость и, следовательно, массу, и раскроет всем читателям моего рассказа, что он, неук, не знающий закон относительности Эйнштейна; если бы он отошел подальше, то просто не докинул бы снаряд) и изваял крушением себе проход к спасению. Андрюша не обращал внимания на все это, так как оно происходило за его спиной, а его мучала мгновенно явившеяся казуистика на предмет того, стоит ли умереть, когда предсмертный час не оправдал его ожиданий, а инстинкт самосохранения подавлял его сознательную жизненную установку на беспечность в любых обстоятельствах. Вдруг вся его внутренняя нравственная борьба, которая бы точно привела его к сумбурной смерти, прервалась наглым и категоричным вмешательством: японец, яро крича что-то на своем родном языке, обхватил своими крепкими лапами Андрюшу из-за спины под руками, как надувную резиновую куклу протащил его к разбитому окну и спрыгнул вместе с ним. Молодой человек в неспособности что-то произнести из-за шока издавал прерывистые и по художественному омерзительные крики или, лучше сказать, естественные полустоны-полувопли. К сожалению, уже спрыгнув, спаситель осознал, что прощетался, ведь он схватил коллегу таким образом, что не мог дернуть за шнур и раскрыть парашют. Он, вероятно, погубил бы их обоих, но, видно, он много работал прежде со своей психикой и научился брать себя в руки в чрезвычайных обстоятельствах. Он мог попробывать удерживать Андрея левой рукой, а правую высвободить, чтоб дернуть за кольцо, но это было тяжело, так как тело спасаемого мешало свободному движению рабочей конечностью; или он мог отпустить его вообще и тогда беспрепятственно запустить процесс раскрытия парашюта. Он выбрал второй вариант, хотя сделал он это неосмысленно, а инстинктивно. Где-то на уровне 25 этажа они отделились от друг друга: Андрюша, испытывая неописумый ужас, через несколько секунд разбился, а спасатель-неудачник выпустил разноцветную, яркотонную толстослойную ткань над головой и опустился на землю тогда уже, когда самое большое землятресение в истории до этого сейсмически беззаботной Малайзии прекратилось. Приземлился он на дорогу, не заваленую обломками от рухнувшей башни и прочих зданий. Приземлился, осмотрелся, да и пошел домой, лишь сдалеку кинув взволнованный взгляд на остатки Андрюши. То здание, с которого он стащил молодого человека, осталось целым.

В тот день в Куала-Лумпуре было слишком много погибших, чтоб кто-то старался устанавливать обстоятельства смерти украинского иммигранта Андрея Кузькина. Японец, который стал виновником нелепой гибели молодого человека, ставшего жертвой еще и своего сумасбродного помешанного жизненного кредо, не чувствовал вины, так как был твердо убежден, что он имел хорошие намерения, но, к сожалению, совершил одну роковую ошибку больше по случайности, чем по неродивости. Тогда в разгар природной кары в башне-близнеце, в котором располагался их офис, пострадали единицы, и среди них не оказалось Ивана. Он, узнав, что его друг все таки, как он думал, реализовал свою мрачно-глупую мечту, уволился и вернулся на родную сторону - в Днепропетровск. Там он легко нашел высокооплачиваемую для Украины работу в престижной международной компании. Как и любой человек, подтвердил свое благополучие основанием семьи, и до конца жизни занимался преимущественно благими делами и напивался иногда до посинения. Он был из тех ребят, которые любили проводить время в хорошой компании. И каждый раз, когда эта компания была новой или хотя бы обновленной, он доставал из своего самого надежного кармана разпечатанную фотографию своего друга на другом конце света, где Андрюша в страшный час натянуто искренне излучает искры жизни, жизни, с которой он так небрежно обошелся. Ваня правдиво рассказывал его историю, с той степенью понимания, которую ему позволяли иметь впечатления от того негативно приключенчиского дня. Ваня предоставлял Андрюшу и его поведение в настолько положительном свете, насколько правда позволяла. Люди слушали и говорили: "Не, все равно придурок".